Сегодня вечером панорама Степей была как никогда красива. Думается, что любой путник, окажись он в этот момент где-нибудь близ Дуротара, был бы сражен великолепием природы, и непременно бы остановился хоть на секунду, чтобы полюбоваться закатом. Огромное, кроваво-красное солнце, чьи формы слегка плавали в раскаленном воздухе, медленно-медленно заползало за горизонт, напоследок обдавая пустыри волной жара, пожалуй, даже более жесткого, чем тот, которым светило награждало Степи каждый летний день. На фоне солнечного диска виднелись нечетко видимые силуэты деревьев, тянувших свои причудливые изгибы ветвей к небу в извечной борьбе за жизнь с пустынной стихией. И, казалось бы, ничто не способно омрачить столь прекрасный летний вечер. Но первые впечатления часто оказываются ошибочными…

Как раз в этот момент прямо посреди степи с громким хлопком материализовалась фигура довольно странного вида. Несмотря на ужасную жару, незнакомец (или незнакомка) был закутан в длинный грязно-коричневый поношенный плащ с капюшоном, скрывавший его или ее с головы до ног. Лица видно не было, так как оно скрывалось под плотной повязкой, в узкой щели над которой можно было различить тускло блестящие глаза. И выражение их было явно недобрым, и не сулило ничего хорошего. Судя по фигуре, это был представитель человеческой расы, и весьма впечатляющих размеров по меркам своего народа. Раздался шелестящий вздох, и из-под капюшона раздался негромкий, однако вместе с тем хорошо различимый низкий и рокочущий мужской голос с нотками раздражения:

-Кор Скринер…льды Нифльхейма, как же не вовремя!

Мужчина (теперь это было очевидно) судорожно дернул рукой. Со стороны могло показаться, будто его рука стремится сомкнуться на чьем-то горле. Но незнакомец лишь усмехнулся, и молвил вновь:

-Ладно, обойдусь и без тебя…так, что тут у нас…

Следующие несколько слов были произнесены настолько тихо, что услышать их не представлялось возможным. Однако после них мужчина тряхнул головой, решительно выпрямился, и, сорвавшись с места, стремительно побежал на северо-восток, все ускоряясь и ускоряясь. Это казалось невероятным, но спустя всего пару секунд он уже стремглав несся со скоростью хорошего скакуна, а еще через секунду оторвался от земли…и воспарил над нею, и, набрав на ходу высоту в добрый десяток метров, полетел вперед, похожий на виверну в своем развевающемся плаще…

Часовой орк сидел на земле, клюя носом. Ну, в самом деле – кто решится напасть на лагерь Орды в самом сердце ордынских земель? Иглогривы? Нет, конечно, мы давно научили этих жалких тварей опасаться наших топоров. Кентавры? То же самое. Словом, кому вообще нужен часовой в этих духами забытых местах?! Но нет. Даже если реальная потребность в часовом отсутствует, он, Дрек, должен неусыпно нести стражу по крайней мере по двум причинам. Первая: Дрек – воин Орды. Ему доверен пост часового, доверен его товарищами и сослуживцами, его командирами. Он, Дрек, удостоился их доверия, несмотря на свой юный возраст, и не имеет права на ошибку. Ну а во-вторых…кому хочется отведать крепкого кулака центуриона? Может, старик и выжил из ума, но силищи у него хоть отбавляй. Так что, хочется или нет, а надо приказ надо исполнять. С этой мыслью Дрек встрепенулся, втянул носом воздух, и, не сдержав зевка, тихо рыкнул. Затем он принялся поправлять портупею, не заметив, что на одном из соседних невысоких утесов мелькнула чья-то тень.

Тем временем неизвестный маг закончил свой путь, наткнувшись на орочий лагерь. Он выждал какое-то время, пока не стихнут барабаны и не умолкнет резкая и грубая орочья речь, и с наступлением темноты пробрался поближе к лагерю, заняв позицию на ближайшем утесе, приземистом и обветренном. Отсюда он принялся изучать оборону лагеря. Она казалась совсем хилой – десяток часовых и все. Все это скопище шатров было как на ладони. Маг тихо усмехнулся, поправляя капюшон – должно быть, эти простаки и не предполагали наличие врагов здесь, в сердце Степей. Он покажет им, насколько они заблуждались. Он заставить их молить его о легкой смерти. Хотя нет, не стоит. Надо сделать это как можно быстрее, и уйти до того, как остатки лагеря будут обнаружены. Нарнаа…должна быть отомщена. Одновременно с упоминанием этого имени в разуме чародея всплыли картины позабытого прошлого: счастливый дреней, обнимающий прекрасную дренейку, на берегу озера в Награнде, и восхищенную толпу, рукоплещущую новоиспеченным мужу и жене. Толпу, среди которой был и он…тотчас же волшебник ощутил горячие волны ненависти, буквально захлестывающие его с головой. В мгновение ока зрачки зажглись недобрым огнем, кисти сжались в кулаки, человек резко выпрямился, и, нисколько более не таясь, широким шагом направился к лагерю.

Дрек в очередной раз втянул плоским носом холодный ночной воздух. Все же это удивительно – адская жара днем, и дикий холод ночью. О, если бы только он захватил с собой из Огриммара свой плащ…тогда бы…закончить мысль он не успел, ибо из-за ближайших камней вдруг выдвинулся темный силуэт, и, вскинув руку, направил в воина стрелу бирюзового пламени. Все произошло так быстро, что орк не успел даже дернуться. Магическая стрела ударила Дрека прямо в лицо, и воин повалился на землю без единого звука. Топор так и остался лежать рядом, а от выжженного лица теперь шел легкий дымок, и распространялся удушливый запах горелой плоти. Его убийца быстро приблизился к трупу, перешагнул его, и неясной тенью скользнул к ближайшему шатру.

Вокруг костра в центре круга шатров сидело еще двое орков. Один молча смотрел в огонь, изредка вздыхая, другой же с мрачным видом чистил свой топор, и без того уже блестевший. Внезапно от ближнего шатра отделилась высокая фигура, и сделала шаг к костру. Орки одновременно подняли головы, и на миг застыли в недоумении. Тот, что наблюдал за пляской огня, потянулся к топору, а второй встал, и, сжав в руке топорище, попытался было что-то сказать, но слова умерли у него на губах. От фигуры в плаще веяло могильным холодом, отчего часовые ясно ощущали странную и пугающую безысходность. Разум будто онемел, язык не слушался, а движения стали медленными, словно во сне. Внезапно рука пришельца вскинулась, и сделала характерный жест ладонью, медленно проведя ей по горлу, а из-под капюшона раздался ледяной голос, процедивший на ломаном орочьем:

-Вы трупы.

Тут случилось сразу несколько событий. Оковы, опутавшие разум воинов, ослабли, и один из них, запрокинув голову, заревел, пробуждая лагерь, а второй прыгнул на неизвестного, занося топор для удара. Реакция была совершенно неожиданной. В мгновение ока фигура будто обрела прозрачность, а топор, вместо того, чтобы рассечь плоть незваного гостя, прошел сквозь него как сквозь пустое место, и ушел глубоко в землю. Орк что есть мочи дернул топорище, пытаясь высвободить оружие, рука мага же на глазах обрастала льдом, образуя нечто вроде короткого толстого шипа искрящегося льда. Орк обернулся навстречу опасности, ударив кулаком, целясь в голову. Волшебник с неожиданной легкостью увернулся, и воин лишь почувствовал, как магический меч входит в его плоть, разрывая мышцы и источая мертвенный холод по всему телу.

Вся схватка заняла около пяти секунд. Но когда чародей, отвернувшись от поверженного противника, развернулся лицом ко второму воину, драгоценное время было упущено. Обитатели лагеря просыпались, потревоженные криком - стало быть, пришла пора славно повеселиться! Из шатров начинали вылезать похватавшие оружие воины Орды, еще не понявшие, что происходит, но полные решимости дать отпор неведомой угрозе. И когда первый десяток, увидев окровавленный труп на земле, а рядом с ним человека в плаще, с ревом ринулись к нему, они словно напоролись на незримую преграду. Фигура согнулась, тут же резко распрямившись, и, раскинув руки, послала в подбегающих орков десятки ледяных игл. Те попадали как подкошенные, сраженные страшным заклятием, еще живые, получившие серьезные раны и корчившиеся теперь на разгоряченной земле, заливаемой кровью.  Но следующих за ними это не остановило. Подбадривая себя истошными криками и рычанием, солдаты Орды бежали со всех сторон, стремясь отомстить за павших товарищей, уничтожив проклятого чародея. Навстречу им вылетело пара сгустков бирюзового пламени, несколько орков упали, пораженные ими. Маг невольно отметил, что среди них были и женщины, но в этот момент до него добрались оставшиеся воины, и ему стало недосуг обращать внимание на пол противников. Он исчез в завихрении плаща, появившись десятком метров левее, у входа в самый крупный шатер, и молниеносно развернувшись, вскинул руку. Пара-тройка орков застыла на месте, примороженная к земле в буквальном смысле. Ордынцы дружно обернулись, и кинулись к чародею, но их сшибла с ног пролетевшая с басовитым гудением стена обжигающе холодного уплотненного воздуха. Однако в этот момент волшебник почувствовал движение у себя за спиной, услышав утробный устрашающий рык, от которого, казалось, даже кровь стынет в жилах. Он медленно обернулся, а орки застыли, не смея вмешиваться в грядущую схватку.

-Что там за шум?!

Эти слова произнес старый и седой как лунь орк. Он был пару голов выше мага, и нависал над ним словно башня. Его доспехи отливали стальным блеском в лунном свете, а на груди была одета туника с гербом Огриммара. Из-за спины виднелась исполинская рукоять меча. Именно меча, громадного двуручного клеймора, а не топора, что очень непривычно, когда имеешь дело с зеленокожим воителем. На месте правого глаза зияла зловещим отверстием пустая глазница, а волосы были заплетены в две толстые косы. А целый левый глаз, налитый кровью, взирал на чародея с яростью и ненавистью.

-Всего-навсего жалкий человек?! Ты…

Тут его взгляд упал на трупы, лежащие поблизости, и затем на до сих пор примороженных к земле воинов, тщетно пытающихся выбраться. На секунду в глазу мелькнула озабоченность, но мгновение спустя орк изрек деланно небрежным тоном:

-Маг, значит…всего-навсего жалкий маг. Так умри же, пес Альянса!

С этими словами он с поразительной скоростью и сноровкой выхватил свой клеймор, и нанес страшный рассекающий удар, стремясь распополамить противника. Но маг не менее ловко уклонился, и парировал удар своим ледяным мечом. Клеймор, чиркнув, отскочил было на небольшое расстояние, но центурион мигом остановил его, и тут же нанес следующий удар. На этот раз маг не ушел с линии удара. Меч с размаху врезался в тело волшебника, но вместо ожидаемого хруста плоти и фонтана крови послышался противный уху скрежет. Клеймор со всего размаху наткнулся на толстую ледяную корку, окружившую мага щитом, и проскрежетал по ней. Но и волшебник не удержался на ногах от удара, повалившись на спину. Мигом вскочив, он вновь выставил перед собой чародейский клинок, не сводя глаз с меча в руках орка. Центурион отступил на шаг, и взглянул на человека по-новому. Словно бы оценивающе.

-А ты не так хлипок, как кажешься с виду, человек. Но у тебя нет шансов. Многие маги пали от моей руки, и твоя голова продолжит их список.

Чародей фыркнул, и снизошел до ответа, словно выплевывая слова:

-Ты и впрямь так думаешь? Позволь мне рассеять твои иллюзии.

С этими словами он молниеносно сделал выпад, целясь в плечо орка, но тот лишь отмахнулся мечом, отбросив незадачливого бретера прочь от себя. Воспользовавшись секундной заминкой, маг вновь исчез в завихрении плаща, но орк, казалось, был к этому готов, и, когда заклинатель материализовался вновь, резко рванулся к нему, занося меч, и, сделав короткий ложный выпад, нанес очередной удар. Блокированный магом.

-Довольно.

Сразу после этих отдающих ледяным дыханием могилы слов, центурион почувствовал, что неведомая сила сжала его горло цепенящей хваткой. Он не мог сделать ни вздоха, и лишь, упав на колени, полз к магу. Изо рта вырывалось сдавленное сипение, а единственный глаз горел ужасающей ненавистью. Впрочем, это продолжалось недолго. Хватка исчезла так же внезапно, как и появилась. Но лишь только старый орк вскочил на ноги, его тело пронзила такая боль, подобную которой он не испытывал никогда за всю свою долгую жизнь. Каждая клеточка его тела горела адским пламенем, и в воспаленный разум прокралось удивительно четкое ощущение конца, конца всему. Казалось, эта боль будет продолжаться вечно, а ужасающее пламя будет терзать плоть центуриона до скончания времен. Старый орк медленно повалился на колени. Изо рта, носа и ушей вырывалось призрачное изумрудное пламя, а кончики пальцев мелко тряслись. Надо отдать воителю должное – несмотря на боль, разрывающую на части и уничтожающую саму сущность, орк не проронил ни звука. Его тело беззвучно распласталось на земле, продолжая пылать все тем же призрачным пламенем, а изо рта выплеснулась темная и дымящаяся на хладном воздухе кровь.

И одновременно с гибелью центуриона, оковы, удерживающие остальных орков от нападения, ослабли, и толпа с ревом устремилась прямо на мага. Тот в который раз телепортировался, и принялся метать заклятия направо и налево, изредка прибегая к помощи клинка. Через какие-то пять минут все было кончено. Все воины либо лежали убитыми, либо ползали в агонии, обнажая страшные раны. И тогда…чародей отодвинул полог ближнего шатра. Пару раз моргнул, привыкая к темноте, и взгляд его упал на несколько шевелящихся комочков, завернутых в шкуры. Дети. Дети орков. Что они тут делали, было неясно. Впрочем, это не так важно. Маг приблизился к сверткам, и, наклонившись, внимательно взглянул в маленькое зеленое лицо с уже начавшими пробиваться клыками. Взгляд младенца уперся в сверкающие глаза волшебника, а небольшой рот раскрылся, словно в изумлении. Никогда еще ребенок не видел такого странного существа. Что же, больше он и не увидит. Фигура резко распрямилась, раздался свист, от которого кровь стыла в жилах, и голова ребенка отделилась от плеч, покатившись по полу. Горячие капли брызнули на поношенный плащ, а маг уже поворачивался к следующей жертве.

Через минуту чародей вышел из шатра, на ходу тряся рукой. Ледяной меч, весь заляпанный кровью, исчез, но плащ был запятнан влагой жизни с ног до головы. Однако это ничуть не смущало волшебника. Более того, он зловеще и угрюмо фыркнул, а затем наконец снял капюшон. Маска сама свалилась на шею, и обнаружила под собой мрачное, будто вогнутое лицо с небольшой бородкой, длинными черными волосами с проседью, и высоким лбом. Нетрудно догадаться, что это был никто иной, как Гробовщик. Он медленно обернулся вокруг своей оси, любуясь результатами работы, а затем, вздохнув, поднял руки, и изрек пару отрывистых зловещих фраз. Тотчас на земле вокруг него проступили зеленые линии, складываясь в причудливый, но зловещий узор. Далее из переплетений изумрудной вязи вырвались столбы зеленого демонического пламени, поджигающие все и вся, рев которых заглушил мрачный смех. Гробовщик был доволен. Он отомстил за Нарнаа - теперь можно было уходить. Вокруг полыхали шатры, пространство вокруг заполонил удушливый чад и запах смерти, немногие выжившие к тому времени сгорали заживо, а посреди этого ада стояла фигура в плаще.

-Кровь за кровь.

Как только эта фраза была сказана, маг вновь накинул капюшон, поправил маску, и телепортировался прочь из гибнущего в огне лагеря…