5 число 9 месяца 27 года

"Положение в обществе". Во всем мире аристократии нет более важных слов. Это зов нашей религии, непрестанное перебирание жаждущих сердечных струн, игра обиженных и вознесенных родов. Амбиции преобладают над здравым, смыслом, сострадание отметается, и все это во имя абсолютной власти. Положение в обществе - это парадокс мира моего народа, ограничение наших возможностей жаждой власти. Оно достигается предательством и толкает к предательству тех, кто достиг его.

Я не был рождён наследником Великого Дома Крайтен, Великий Дом Асеракс также предназначался не мне.  Мой отец, младший брат светлейшего графа Крайтена, и моя мать – светлейшая графиня Асеракт успели произвести на свет наследника, им конечно же был не я, а мой старший брат. Именно он должен был в один момент получить наследие Асеракс, оставив меня виконтом до конца моей жизни. Что касается Крайтенов: я не был прямым наследником его сиятельства, я был ему племянником, и прав на Великий Дом Крайтен у меня не было. Вернее они были, но люди, которые разбираются в традициях престолонаследования благороднейших семейств, понимали всю их ничтожность.

Мне было уготовано возглавить новый амбициозный проект – совместную Башню Магов, названную именем одного из наших славных предков. Пускай так, на что мне было жаловаться? Титул виконта Асеракса обеспечивал мне почет и уважение до конца жизни, а руководство совместной структурой – хоть какую-то власть.

С ранних лет меня обучали не только политике и истории, я постигал магическое ремесло. Когда мой старший брат резвился и пускался во все тяжкие, я был вынужден штудировать магические книги, проводить долгие дни с профессорами, дабы постичь то, что бы изначально уготовано мне судьбой.

Пожалуй, самым важным в моей жизни человеком всегда оставался мой отец. До матери мне не было дела, я практически её не знал, и желание узнать её не было даже в детстве. А вот отец всегда был для меня всем. Любил ли он меня? Я не могу ответить на этот вопрос и сегодня. Меня любила моя кузина, единственный ребёнок светлейшего графа Крайтена. Мы часто гостили друг у друга и надеялись, что в один день соединим свои сердца. Возможно, так и случилось бы, если бы не… об этом немного дальше. Тогда мы мечтали повторить судьбу моих отца и матери, которые также состояли в кровном родстве, что было в большем почете у Штормградской аристократии.

А затем появился он, мой младший брат. Как же я его ненавидел, ненавижу и сейчас. Он лишил меня даже тех нечастных встреч с отцом. Всё внимание уделялось Дантелиану.

Но на этом сюрпризы судьбы не закончились. Мой дядюшка трагически погиб на охоте, говорят, что это было убийство. Наследников мужского пола у него не было, а престолонаследование Крайтенов исключало женщин. Следущим после него с иерархии Крайтенов был мой отец, он и наследовал Великий Дом до появления первого прямого потомка мужского рода, то есть сына Арии. А ведь этим сыном мог оказаться наш с ней ребёнок, но не оказался.

А потом меня отправили в Даларанскую академию. Кажется, первый раз в жизни я ощутил, что такае свобода. Мой отец передал мне фамильную волшебную палочку, она оказалась его первым и последним подарком. Подумать только, сколько веков подряд ей владели великие волшебники, выходцы из благороднейших фамилий. Я сам лишил себя свободы: целый день я торчал в академии, постигая искусства ремесла, а ночью – штудировал редчайшие книги, пополняя усвоенное новыми знаниями. Те годы я разделил со страстью и с откровениями. Выкроив ещё немного свободного времени, я как можно скорее записался в дуэльный клуб, одно из самых популярных тогда мест среди дворянской молодежи. Безусловно, сразу применить все знания на практике не представлялось невозможным, и несколько месяцев подряд мои победы у барьера были весьма редкими. Но спустя пару месяцев, взяв несколько дополнительных занятый, я понял, какими должны быть мои действия, как должно двигаться тело, завершая заклинание финальным выпадом палочки. Это стало моей новой страстью, закалять усвоенные знания на практике.

Тогда же до меня дошли новости, что мой старший брат заключил морганатический брак, утратив право наследовать Великий Дом Асеракс. Следущим в очереди наследования был я, но под влиянием матери мой отец издал прагматическую санкцию, которая отодвигала меня на одну позицию перед Дантелианом. Таким образом, наследником Асеракса был назван мой младший брат… какая ирония.

Мне оставалось проучиться в академии ещё три года, прежде чем выпуститься и возглавить Башню магов Великих Домов. Эти три года я не забуду никогда. Тогда же я был исключен из академии за применение крайне опасных заклинаний против существ низкого происхождения. Конечно, меня практически сразу восстановили, дав возможность спокойно доучиться, но я никогда не прощу Кирин-тору, что они посмели уровнять меня в правах с жалкой мерзостью без рода и племени, чья фамилия кроме смеха не способна вызвать каких-либо других эмоций.

Незадолго после моего окончания академии, мой отец погиб на войне. Я не хочу вспоминать все то, что я тогда чувствовал. Скажу лишь одно: согласно законам престолонаследования, Великий Дом Крайтен перешёл ко мне в руки. Под влиянием Инерио Баланжио Правящий Дома Крайтен признал меня единственным и неоспоримым наследником последнего светлейшего графа, моего отца, отодвинув тем самым дальнейшее потомство Арии на одну позицию ниже меня. Оставалось одна загвостка, я до сих пор ношу ненавистную мне фамилию Асеракс, ведь последним, кто мог назвать меня Крайтеном был мой погибший отец. Я проносил эту фамилию и титул виконта ещё практически год, пока Их Королевское величество не пресекли попытку аннексии исконно Крайтеновских земель Великим Домом Коррино и не признали меня Крайтеном. Признание короля уже никому не оспорить.

Волей судьбы я стал светлейшим графом Крайтеном. Оглядываясь назад, я понимаю, что моим мечтам уже не суждено сбыться. Ария вышла замуж за Блекенбера и родила Джосефа, чтобы вскоре погибнуть, оставив мне племянника на воспитание. Моя мать понесла расплату, а следом за ней и брат. Оглядываясь, я понимаю, что в большинстве ситуаций у меня просто не было выбора и я поступал, следуя кровному долгу.

10 число 10 месяца 27 года

Он стоял на высоком камне у самого берега. Бушевавшее море, казалось, переняло его состояние духа: оно волновалось. Нарастающие волны с шумом разбивались о камни. Маленькие, холодные капли морской воды, вылетающие как стрелы умелого следопыта, из накатов разбивавшейся о камни высокой морской пены. Эти дикие капли летели во все стороны: они становились мокрыми пятнами на его черной шелковой мантии, оставляли узор на огромных прибрежных валунах, оставались солью на его тонких выразительных губах.

Непосвященному эта картина показалась бы самой обычной, но это было бы ошибкой. Волшебник, натянутая струна в роскошной мантии и волшебной палочкой в руках, и море, нарастающий шторм, начали своё безумное противостояние.

Воля… Она росла, росла с каждой накатившей волной. Море было намерено поглотить каменистый берег и вплотную подступить к горам. Его гнали ветер, течения и подводные течения. Уставшее и полное решимости море собиралось выплеснуть весь свой гнев новой накатившей волной.

Воля… Она росла в разуме волшебника. Нащупывала, нагнетала потоки арканы, собираясь поймать их, перекрутить, сжать до предела и выплеснуть, как ответ бушующему морю. Память неустанно твердила, что палочка – лишь продолжение руки и воли. Она призывала, молила стать с ней одним целым, слиться в едином потоке, ощутить одну и ту же пульсацию и разбиться в приливе.

Движения известны и отточены до предела: каждое движение руки, каждый поворот тела, каждый заход и финальный выпад. Древнейший танец, известный ещё с тех времен, когда первый волшебник взял в руки палочку, начинался снова. Он оживал, гонимый волей и едва уловимыми потоками. Начиналось время волшебства, его удивительный всплеск за пределами круга. Две волны столкнутся и поглотят друг друга.

На вспотевшем лбу пульсировала вена, по коже пробежал морозец, горло захлынул металлический привкус, покалывание в кончиках пальцев усилилось.

Потоки… Они все сильнее нагнетались где-то внутри. Они скручивались, наплетались один на другой, пульсировали. Ещё немного и их уже не остановить. Они вырвутся из кончика палочки, меняя свою природу. Незримые, едва ощутимые потоки придут в этот мир яркой вспышкой молнии или синим эфемерным пламенем, разрывая воздух громкими раскатами, свистом или стоном мифического существа. А быть может они придут в этот мир незримой беззвучной волной.

Одна волна погоняет другую. Море приняло вызов дерзкого волшебника и готово бросить в бой все свои силы.

Взгляд волшебника бегал по бугристой морской глади. Он искал её. Эту совершенную волну, выточенную из морской воды самой природой, чтобы запечатлеть всю её красоту и величие. Остановить, задержать неуловимое мгновенье лишь на миг.

И вот она: самая грозная, самая высокая волна, коронованная густой белой пушистой гривой морской пены, она неслась вперед. Прямо на камень, на волшебника, что осмелился бросить ей вызов, царственно восседающего на нём.

Всего одним изящным движением, он вытянул свою правую руку вперед, и пара морских капель упали с его волшебной палочки. Волна решительно накатывала, и вот она уже коснулась камня, получив в ответ резкий и одновременно протяжный выпад палочки.

Потоки арканы ощутили последний приступ агонии: их сжало, закрутило и погнало вперед, прямо на грозную волну. Ещё одна жалкая сотая доля мгновения и они придут в этот мир.

Кончик палочки легко вспыхнул синим, осветив на мгновение темноту ночи, в ушах что-то негромко зазвенело и… И все. Он опустил руку, пряча палочку в складках рукава, а перед ним замерла разбившаяся о камень волна. Она уже оторвалась от темной морской глади. Их объединяли лишь тонкий водяной стебель, мокрые водяные листья раскинулись во все стороны, а водяной бутон, коронованный все той же пеной, покачивался на самой верхушке стебля.

Волшебство сделало своё дело: неудержимые потоки арканы выточили из гневной волны огромных размеров лилию, которая покачивалась на волнах, как цветок стоящий в вазе.

Волшебник развернулся и зашагал к узкой каменистой тропе в горы, а за его спиной все также мирно покачивалась чудо-лилия. Вода, из которой она была выкована, медленно стекала с её лепестков прямо в море, чтобы снова вернуться в стебель, совершая замысловатый оборот до тех сил, пока волшебство не потеряет силу.